Работать до позднего вечера, среди ночи спасти дом соседей от затопления, а затем вылететь на встречу в Нью-Йорк — чем не сценарий для кино? Однажды проделать все это за один день смог не супергерой, а академик Валентин Афанасьевич Коптюг. О неизвестных страницах из его жизни рассказывает заслуженный ветеран СО РАН кандидат физико-математических наук Рауль Хамзатович Исмагилов.
Коптюг в экстремальной ситуации
— Валентин Афанасьевич Коптюг и Андрей Алексеевич Трофимук жили в соседних коттеджах и постоянно общались друг с другом. Валентин Афанасьевич очень уважал Андрея Алексеевича и относился к нему отчасти как к своему учителю. Если Коптюг не был в отъезде, то частенько заходил к Трофимуку и никогда не забывал поздравить его с днем рождения. Они собирались небольшой дружеской компанией, в которой и я имел честь присутствовать, поэтому мне довелось видеть Коптюга в неформальной обстановке и даже участвовать с ним в небольшом приключении.
Случай, о котором я хочу рассказать, произошел морозной зимой 1993-1994 годов. Время было тяжелое, и как только у людей появлялись какие-то деньги, все старались закупать на оптовых рынках муку, крупы и сахар. Так же поступал и академик Трофимук. На веранде его коттеджа вместе с книгами стояли мешки с сыпучими продуктами.
Однажды в три часа ночи в нашей квартире на Академической раздался звонок. Я взял трубку и услышал взволнованный голос Амины Тауфиковны — супруги Трофимука. «Рауль, пожалуйста, помогите — у нас на веранде прорвало батарею, хлещет горячая вода». Спальня у Трофимуков была на втором этаже, и они узнали о случившемся только, когда с первого поднялся пар. Я воскликнул: «Нужно срочно звонить в аварийную!». Оказалось, что Амина Тауфиковна уже вызвала коммунальщиков, но надежды на их быстрый приезд не было — сначала там долго не брали трубку, а потом сказали, что непонятно, заведется ли еще в такой холод машина. Мы с женой моментально оделись и буквально через 15 минут были у Трофимуков.
Когда мы открыли дверь в коттедж, пар стоял, как в турецких банях — на расстоянии вытянутой руки почти ничего не было видно. И вдруг из этого тумана появился Валентин Афанасьевич Коптюг, одетый максимально просто, только в майке и брюках из-за жары, и сообщил, что уже сходил в подвал и отключил горячую воду — она больше не текла.
Когда мы с женой добрались до гостиной, то увидели, что ковер буквально плавает в горячей воде. Между верандой и комнатой был порог, и вода уже перехлестнула через него. Коптюг скомандовал: «Рауль, раздевайся, а то вспотеешь, и давай выносить продукты, пока не намокли». Мы начали перетаскивать на сухое место мешки с мукой, сахаром и крупами, а также книги из библиотеки Трофимука. Андрей Алексеевич, которому было уже больше 80 лет, постоял на лестнице, ведущей на второй этаж, и с грустью сказал: «Ребята, я вам ничем помочь не могу». Валентин Афанасьевич весело ответил: «Андрей Алексеевич, идите отдыхать, мы тут справимся».
Пока мы все это вытаскивали, подъехала аварийная. Извинившись за то, что долго не мог завести машину, сантехник забеспокоился: «Надо же воду отключить!». Я сказал, что все уже сделано, а коммунальщик хмыкнул: «И кто же ее перекрыл — вот тот мужик что ли?» — и показал пальцем на Валентина Афанасьевича. Когда я ответил, что перед ним председатель Сибирского отделения РАН, надо было видеть лицо того парня. Он даже затылок почесал, как в старых фильмах иногда бывает, и произнес: «Вот это да!». Так он выразил неподдельное восхищение тем, что все проделал такой большой человек, академик, высокий руководитель. А ведь если бы не Валентин Афанасьевич, то в комнате набралось бы с полметра воды.
За всеми этими заботами мы даже не обращали внимание на время. И вдруг в дверях появляется Ирина Федоровна, супруга Коптюга, и говорит: «Валя, а ты не забыл, что через час придет машина, и тебе нужно лететь в аэропорт?». Оказалось, что ему предстоит перелет в Москву, а там — на стыковочный рейс до Нью-Йорка, где у него должна была состояться встреча с генеральным секретарем ООН! Далеко не каждый человек, которому предстоит такой путь и мероприятие, в три часа ночи придет к соседям, чтобы ликвидировать коммунальную аварию и спасать мешки с крупой.
Это еще одна иллюстрация того, что человечность и умение разделить беду других людей — важнейшие черты в характере Валентина Афанасьевича. Причем все это делалось по велению души, а не напоказ. Коптюг всегда говорил Трофимукам: «Если у вас будут какие-то проблемы, обращайтесь ко мне в любое время дня и ночи». Так тоже не каждый человек скажет. И когда Амина Тауфиковна сразу после разговора с нами позвонила Коптюгу, он ни слова не сказал о том, что рано утром ему надо улетать, и сразу же поспешил на помощь.
Коптюг в ООН
В тот памятный морозный день Валентин Афанасьевич должен был лететь в Нью-Йорк на заседание Комиссии ООН по устойчивому развитию. Генеральный секретарь ООН Бутрос Бутрос-Гали пригласил академика Коптюга войти в ее состав после Конференции ООН по окружающей среде и развитию, которая прошла в Рио-де-Жанейро в июне 1992 года. В ней приняли участие 179 стран, а большинство делегаций возглавляли руководители государств — на тот момент это был самый масштабный форум в истории человечества.
В состав российской делегации входил и Валентин Афанасьевич Коптюг. Он всей душой поддерживал, пропагандировал и развивал концепцию устойчивого развития. При такой общественной модели удовлетворяются основные потребности как нынешнего, так и всех последующих поколений, а высшей ценностью провозглашается человек, который должен иметь право на здоровую и плодотворную жизнь в гармонии с природой. Валентин Афанасьевич неоднократно отмечал, что главное здесь — превосходство духовных ценностей над материальными. Коптюг ярко выступил на конференции и подчеркнул, что основной упор нужно делать не на проблемах окружающей среды, а на триаде «социальное развитие, экономическое развитие и экология». В нашей стране подобные взгляды в то время были непопулярны, однако Валентин Афанасьевич загорелся идеей издать тезисы конференции, и первые наметки будущего сборника сделал уже в самолете, по пути в Россию. В августе информационный обзор удалось издать силами Сибирского отделения. В 1993 году по инициативе Коптюга в СО РАН появился журнал «Химия в интересах устойчивого развития», который выпускается до сих пор.
Эта парадигма всецело занимала Валентина Афанасьевича. И в своем последнем выступлении перед студентами НГУ в сентябре 1996 года он тоже говорил о концепции устойчивого развития. Тогда уже велась подготовка к подписанию Киотского протокола и было видно, что работа той Комиссии ООН и конференции в Рио-де-Жанейро не прошла даром.
Коптюг в быту
У Валентина Афанасьевича были золотые руки, и он мог сам сделать, что угодно — наладить электричество, заменить любую розетку, решить сантехнические проблемы, в чем мы имели шанс убедиться. Бывали случаи, когда у Трофимуков в коттедже выбивало пробки, и Валентин Афанасьевич сам приводил их в порядок. На майские праздники, если была хорошая погода, он любил поработать на своем участке — брал лопату, копал грядки. Для него это тоже был своего рода отдых.
Валентин Афанасьевич очень много курил, и за три часа в пепельнице собиралась настоящая гора окурков. А вот алкоголь он не любил, и во время какого-нибудь банкета мог просидеть с одной рюмкой коньяка весь вечер. По моему ощущению, ему даже было немного в тягость, если вечеринки затягивались. Однажды во время таких посиделок в доме у Трофимука, когда шел уже такой, свободный разговор, Коптюг с улыбкой посмотрел на нас и сказал: «Пойду-ка я сейчас поработаю!». Причем это было сказано с таким желанием и интонацией, с какими люди говорят «Пойду-ка я отдохну!». На первом месте для него всегда стояло именно дело.
Как-то раз во время очередного дружеского ужина я вступил с Валентином Афанасьевичем в достаточно смелый спор — настолько острый, что другой человек на месте Коптюга мог бы обидеться на такой тон беседы. На следующий день мы с ним случайно встретились в коридоре Президиума. Мне было неловко за вчерашнее, и я уже думал — вот сейчас он сделает мне серьезное внушение. Но Валентин Афанасьевич сказал: «Я специально остановился, чтобы пожать вам руку». Так он показал, что все нормально. Это еще одна иллюстрация того, что у Коптюга была широкая душа.
Я никогда не видел Валентина Афанасьевича поющим. Но он очень любил поэзию, прекрасно в ней разбирался и глубоко сопереживал лирике — например, с удовольствием слушал стихи Есенина, которые его по-настоящему трогали. После смерти Коптюга я узнал, что он сам тоже писал стихотворения, но никогда об этом не говорил. Впоследствии в Москве друзья Валентина Афанасьевича издали сборник его творчества.
А еще Коптюг никогда не отказывался помочь людям в преодолении административных барьеров. В начале 80-х годов у нас дома еще не было телефона — тогда это было намного сложнее, чем сейчас. Мы стояли в очереди на подключение, но процесс по каким-то причинам затормозился. Когда я стал руководителем группы по внедрению разработок Сибирского отделения АН СССР в нефтегазовый комплекс Сибири, Валентин Афанасьевич сказал, что мне нужно подключить телефон немедленно. Он написал заявление, и уже на следующий день мне поставили аппарат. Тогда слово председателя СО РАН многие воспринимали как руководство к действию.
Коптюг на работе
Валентин Афанасьевич частенько задерживался на работе допоздна — в половине десятого вечера его еще можно было застать в рабочем кабинете в Президиуме. Он знал по имени-отчеству практически всех, кто работал в здании, и всегда при встрече здоровался первым. После долгого рабочего дня Коптюг любил прогуляться пешком до своего коттеджа на Золотодолинской.
Самые трудные годы в жизни Валентина Афанасьевича пришлись на девяностые, когда пытались приватизировать здания и земли, принадлежавшие Сибирскому отделению, ученым не платили зарплаты и вообще было много глобальных проблем. Коптюг едва ли не каждую неделю летал в Москву, пробивал финансирование. По работе я тогда часто бывал в Институте проблем освоения Севера СО РАН и Институте криосферы Земли СО РАН. Тюмень — это энергетический край, а в научных учреждениях были практически минусовые температуры — денег не находилось не только на зарплаты, но даже на оплату отопления. Люди сидели в кабинетах в валенках, а если с вечера оставляли воду в стаканах, то к утру она замерзала.
Все эти проблемы нужно было решать, но далеко не всегда их успешное решение зависело от воли одного Валентина Афанасьевича. Он никогда ни на что не жаловался и был готов к любым трудностям. Однажды министр финансов РФ Александр Лифшиц продержал Коптюга в своей московской приемной с девяти утра до шести вечера — академик не отлучался даже на обед. А потом оказалось, что у министра был другой выход из кабинета, и он тайком ушел, потому что Валентин Афанасьевич приехал к нему за финансированием для СО РАН. Коптюг всегда просил не для себя, а для людей. И все, с кем бы я на эту тему не общался, говорят, что он отдал свою жизнь за Сибирское отделение и Академгородок. Кто знает, смогло бы это все сохраниться если бы не его энергия… Десятого января 1997 года Валентина Афанасьевича не стало — из-за бесконечных стрессовых ситуаций не выдержало сердце. Вместе с ним из Президиума СО РАН ушла какая-то особая атмосфера.
Коптюг и его убеждения
Валентин Афанасьевич был коммунистом и не вышел из партии даже после распада СССР. В девяностые это не приветствовалось, и он выглядел белой вороной среди новых управленцев. Коптюг вступал в жаркие дискуссии с Егором Гайдаром — одну из них даже показывали по телевидению. И моральную победу тогда одержал именно Валентин Афанасьевич, потому что всегда выступал за общественную справедливость и социальную ответственность государства, а Гайдар ничего не смог ответить на вопрос, почему его реформы только вредят людям.
Коптюг очень переживал, когда в конце восьмидесятых в республиках СССР начались беспорядки, и говорил, что это результат неправильной национальной политики верхов. Валентин Афанасьевич знал об этом не понаслышке — во время Великой Отечественной войны он вместе с семьей был эвакуирован в Самарканд.
Часто в разговоре Коптюг говорил, что «мы должны передать эстафету другим поколениям». Он считал, что человечество должно сохранить Землю, сделать ее удобной для проживания, и мы не имеем право разбазарить все, что нам дано, оставить после себя выжженную пустыню. На похоронах Михаила Алексеевича Лаврентьева Коптюг сказал: «Человек смертен, и этого не изменить, но бессмертны дела людей на благо общества». Так он и жил, работая не для себя, а для всех граждан нашей страны. Я уверен, что плоды трудов Валентина Афанасьевича Коптюга будут видны еще долгие годы. Он был человеком поистине планетарного масштаба.
Подготовил Павел Красин
Фото из архива СО РАН
Из воспоминаний историка СО РАН Натальи Алексеевны Притвиц, пресс-секретаря Сибирского отделения в «эпоху Коптюга»:
— Несмотря на свои высокие посты, Валентин Афанасьевич всегда оставался простым и доступным человеком. Его любимое выражение — «Все должно быть прозрачно». То есть открыто, честно, законно. Он и сам был кристально чист. По реальным доходам В.А. Коптюг оказался, наверное, одним из самых бедных академиков Сибирского отделения...
Валентин Афанасьевич постоянно жил в состоянии напряженной сосредоточенности. Работал, обдумывал, писал везде — за письменным столом, на совещаниях, в машинах, самолетах, залах ожидания, и всегда — без выходных, без праздников, каждый день с раннего утра до позднего вечера. Утром в Президиуме СО РАН можно было увидеть, как он идет к своему кабинету, нагруженный кипой папок с документами — своим «домашним заданием». Когда его не стало, кадровики подсчитали, сколько дней из причитающихся ему отпусков он не использовал за 17 лет. Оказалось — 650.
Из воспоминаний профессора Владимира Александровича Бархаша (Новосибирский институт органической химии им. Н.Н. Ворожцова СО РАН):
— В конце 1970-х — начале 1980-х годов среди ученых широко распространилось увлечение лодками. Многие покупали мощные моторы, классные катера. Валентин Афанасьевич же предпочитал простую «Казанку», без тента, на румпеле. Моторы — две недорогие «Москвы», которые он непрерывно чинил. На берегу всегда был занят — ставил общий тент, возился с двигателями, бензиновой плитой, делал стол и так далее. При этом с другими владельцами лодок держался очень просто.
Отрывок из стихотворения, обнаруженного в архивах В.А. Коптюга:
Считают многие, а в их числе и я,
Что человек ничто без убежденья,
Но люди действия —
Особого достойны уваженья.
Поведаю, что в лидеры не рвусь,
И честолюбие не бередит мне рану.
Готов я в хоре петь,
Но подпевать не стану!
Из воспоминаний академика Николая Леонтьевича Добрецова (преемника В.А. Коптюга на посту председателя СО РАН):
— Характерно, что Валентин Афанасьевич никогда не ограничивался только выработкой предложений, но методично старался доводить каждое дело до конца.
Приведу только пример. На встрече с руководством СО АН СССР в Новосибирском научном центре 2 июля 1991 года президент РСФСР Борис Ельцин обещал, что региональным отделениям будет возвращена прежняя система финансирования (отдельной строкой), и что Сибирскому отделению будет выделена дополнительная сумма на научные исследования. После этого Валентин Афанасьевич в течение 10 дней отслеживал буквально каждый шаг продвижения этого обещания в кабинетах и коридорах власти (Минфине, Госэкономике, Совмине РСФСР) — в какой инстанции какая наложена резолюция, кому и когда письмо направлено дальше, какова реакция, и так далее. Причем не просто фиксировал события, а день за днем консультировался, звонил, вносил коррективы, подталкивал — до тех пор, пока не смог, наконец, сам подписать письмо Борису Ельцину с благодарностью за «экстренное оказание финансовой помощи СО АН СССР».
Из воспоминаний Бориса Степановича Елепова (директора Государственной публичной научно-технической библиотеки СО РАН):
— Поражает диапазон интересов Валентина Афанасьевича. В его личной библиотеке, переданной в Отделение ГПНТБ СО РАН в Академгородке, представлены книги по всем отраслям знания — от химии, экологии и ядерной физики до политики, истории и законодательства.
Особый блок составляют «папки» — архивные материалы, подобранные академиком на посту председателя СО РАН по различным направлениям его деятельности. Их около 1000. Здесь документы, посвященные различным аспектам жизни Сибирского отделения, многочисленные письма председателю и ответы на них. Валентина Афанасьевича интересовало все, что происходило в Академгородке, особенно в молодежной среде, в жизни университета.
Подготовил Павел Красин
Фото из архива СО РАН
